Гоникман Алина

Успешный человек, который занимается бизнесом, часто видит свою жизнь как череду проектов – деловых, социальных, благотворительных. И порой сложно расставить приоритеты и выбрать что-то более важное. Особенно сложно делать такой выбор успешной женщине. О том, почему именно семья в итоге стала главным жизненным проектом, как деловая женщина, далекая от религии, начала заниматься еврейскими проектами и легко ли женщинам сотрудничать с РЕК, мы поговорили с главой «Женской лиги» Алиной Гоникман.

– Женщинам всегда сложно найти оптимальный баланс между работой и семьей. Успешная карьера отнимает время и силы от семьи, большая погруженность в семью не дает строить карьеру. Как быть?

– Действительно, это серьезная проблема. Управлять банком и работать в крупных компаниях – это, в общем-то, несложно, потому что эту «мышцу» я, в основном, «качала» всю свою жизнь. Для того чтобы что-то было легко делать, нужно потратить 10 тысяч часов. И в воспитании детей, и в успешной семейной жизни – это просто 10 тысяч часов твоего усилия. Как менеджер я слежу за тем, чтобы на проекте все правильно заработало. А в семье я стараюсь как можно больше сделать своими руками.

Я решила, что домом я буду заниматься сама. С уборкой мне будут помогать, а сама я хочу создавать уют и атмосферу, уделять время мужу и сыну, заниматься помощью сыну в учебе. Кроме того, я начала больше готовить, сейчас осваиваю пироги. Еще я не так давно подтянула поближе к нам маму моего мужа.

– Есть расхожее мнение, что чем дальше от старшего поколения, тем меньше ссор и больше теплоты в отношениях.

– Мы живем со свекровью дверь в дверь, и для нас это очень удобно и очень правильно, потому что сама возможность и попросить о помощи, и прийти самим помочь уже пожилым родителям – она очень важна. Мы со свекровью знакомы уже 22 года, и это то время, когда люди становятся уже близкими и очень родными. И вообще, мне очень важно, чтобы мой сын Даня как можно больше общался с бабушками и дедушкой. Мои родители живут в Германии, там же и брат Станислав с женой Татьяной и сыном, но мы все время стараемся найти повод увидеться.

Возвращаясь к вопросу, что входит в проект «Семья», – я занялась исследованием семейных историй и приведением в порядок информации и вещей, которые остались от моей семьи и семьи мужа. Я разговаривала с мамой, с папой, с родителями мужа, у меня есть записи. Безусловно, у нас пострадала каждая ветка семьи – и моей, и мужа. Это и Холокост, потому что я с Украины, предки мужа из Белоруссии, и там евреи пострадали в большей степени из-за этого. В какой-то момент мы с мужем начали исследовать наши семьи, и обнаружили эту пропажу.

– Что вы нашли из семейной истории?

– Фотографии. Мой покойный дедушка был профессиональным фотографом, поэтому для меня история любого праздника была связана с семейным фотографированием. Это был целый выделенный день, особый ритуал у дедушки, огромное количество усилий, терпения и работы, чтобы снимки получились. Это были примерно 80-е годы.

– Какая была ваша семья?

– Большая. Она строила свою жизнь вокруг детей и в их интересах, все классически жили в одной большой квартире, мама-папа, бабушка Муся и дедушка Давид, еще и дядя (мамин брат). Умудрялись не ссориться. Вопросы быта были сняты с меня, моей задачей было только учиться.

В нашей семье образование детей – это важнейший приоритет. Мои родители, Леонид и Людмила, переехали в Германию, когда им было уже около 50 лет. Они уехали из Украины ради моего брата Стаса, которому было 15. Они много работали, не сдавались, а мама даже работала в немецкой школе. И Стас учился в гимназии – это самый высокий уровень школ по сложности. Наши с братом успехи стали возможны только благодаря родителям.

– После школы вы поехали делать карьеру в Москву. Как вас отпустили родители?

– Моя удивительно мудрая еврейская мама вроде бы и отпустила дочку, но одновременно создала безопасные условия. С одной стороны, в Москве уже жил мой любимый дядя Саша и его семья, это был мой второй дом, куда я приходила в выходные, где всегда было вкусно, можно было пообщаться с родными, поиграть с детьми. А с другой стороны, мама поселила меня в квартире у знакомой своих знакомых Галины Наумовны, еврейской хозяйки, которая за мной присматривала и мне помогала.

– Почему вы решили отправиться в столицу?

– Это был проект моего отца: всю свою жизнь, сколько я себя помню, он хотел, чтобы я переехала в Москву и здесь училась и жила. Когда я была на 3-м курсе института, он поменял двухкомнатную квартиру в Запорожье на однокомнатную в Москве. Это было еще время, когда можно было действительно поменять, а не продать-купить, квартиру на Украине на российскую. И у меня первой из группы была своя квартира в Москве.

Я очень хорошо училась в школе, много участвовала в общественной жизни, была старостой школы, а потом и в институте, у меня была серебряная медаль. И с поступлением был очень простой расчет. Семья моего дяди жила в Измайлово. Были взяты хорошие вузы с достойной репутацией, по возможности удобно расположенные. Мы приехали, и выбор пал на факультет «управление и экономика на транспорте». Я до сих пор считаю, что это очень правильная стратегия. Сейчас я точно знаю, что для профессии управленцев базовые знания составляют 80 %, а специфика области – это только 20 %.

– Как складывалась ваша карьера после окончания института?

– Я пошла работать в банк. Это был 1994 год, очень сложное время в стране. Я пришла в «Альфа-банк», это было одно из первых собеседований, они первые сделали предложение работы. В то время он был совсем маленьким, это совсем не тот «Альфа», который сейчас, он располагалась в одном здании всего на двух-трех этажах. Но там были замечательные учителя, к которым я попала в команду, – Бернштам Евгений Семенович, Комаров Сергей Алексеевич, Раппопорт Андрей Натанович и Вид Леонард Бернгардович. Сейчас они все – уже бизнес-элита, а тогда это были просто люди, которые работали и делились опытом.

После долгой карьеры в «Альфе» я ушла на должность председателя правления в «Экономикс-банк» и работала там 5 лет. Все это время я много училась. Я ходила на курсы, получила Executive MBA, была участницей японско-российской президентской программы по повышению управленческих кадров.

– А потом? На каком этапе вы начали делать свои проекты?

– В 2005 году родился Даня, и через какое-то время, в конце 2008 года, я приняла решение уйти из банка. Я решила взять паузу, отдохнуть, заняться домом, научиться готовить. И в это же время ко мне пришли одновременно два человека с разными проектами. Один проект был связан с финансовым брокерством, и сейчас это как раз мой бизнес в компании «ФинАссист».

Второй проект был связан с благотворительностью. Вообще, я всю свою жизнь занималась благотворительностью, всегда выделяла средства на это. Но тут мне поступило предложение создать свой благотворительный фонд помощи людям с инвалидностью, в котором я выступила бы инвестором, а генеральным директором стала бы мой партнер. Это не было еврейской темой, но в рамках фонда были проекты, связанные с разными еврейскими организациями, например, «Сохнутом».

Потом на меня вышел Российский еврейский конгресс. У нас были соприкосновения по работе благотворительного фонда. Дальше произошло знакомство с Юрием Каннером, и возникла «Женская лига» РЕК. За 20 лет существования РЕК не было доноров-женщин, и Юрий Исаакович сказал, что давно думает о том, что следует обратиться к женской части российского бизнеса с предложением совместных проектов.

– Про что «Женская лига»? Она про команду успешных бизнес-леди? Она про образовательные проекты? Про благотворительность?

– Про команду. Мы ищем в команду людей, которые находятся на таком уровне своего внутреннего развития, что хотят осознанно тратить свои силы и время на благотворительные проекты. Это не место, где ты платишь деньги и забываешь, что вообще там происходит. Здесь каждая по-настоящему занимается тем проектом, который ей интересен. Каждая из нас имеет уже много опыта или готова его приобрести, и каждой из нас самой хочется влиять на то, какую программу развития проекта выбрать, как она должна реализовываться.

– Какими проектами сейчас занимается «Женская лига»?

– Мне, например, интересно образование, потому что у меня сын Даня, который учится в школе, и мы в семье сейчас на это ориентированы. Поэтому в Лиге я курирую все образовательные проекты. У нас есть проекты, которые касаются только людей с заболеваниями. Есть проекты, которые касаются только пожилых людей. Есть театральные проекты. И получается, что каждая женщина может найти проекты, которые ей будут интересны. Но все это существует благодаря той структуре, которая есть в РЕК и которая нам помогает.

– Правильно ли я понимаю, что ваше отношение к жизни изменилось именно благодаря появлению у вас ребенка?

– Для нас с мужем появление на свет ребенка оказалось сложным процессом. Я вышла замуж в 23, и через 3 года мы уже были готовы к появлению детей. Однако так получилось, что родить мы смогли только через 10 лет. Но так как параллельно у меня была очень бурная карьера, то она мне помогла не зациклиться на этой проблеме. Думаю, что с появлением Дани я всю свою жизнь, все события и поступки начала видеть через призму материнства. При любом принятии решения я всегда думаю, как это отразится на нем, что он от этого получит или потеряет. Часть своей жизни я перестроила под сына, например, я пока намного меньше стала ходить во взрослый театр, вместо этого мы с сыном ходим на детские постановки. Или, например, мы вместе играем на барабанах. Я поняла, что ему интересен этот музыкальный инструмент, нашла ему учителя, который начал приезжать к нам. И сама втянулась в музыку настолько, что по заданию учителя мы с сыном начали собирать музыкальные вечера в нашем загородном доме, где мы с ним вместе играем для наших гостей.

Для того чтобы решить задачу, я стучусь в дверь. Если дверь не открывается, я стучусь в другую. И так, пока у меня не получится, пока я не найду ту дверь, которая откроется. Так и с рождением Дани. Я стучалась в большое количество дверей. Например, совершила большое количество поездок к Стене Плача. Вообще, Стена Плача для меня – это место силы, куда я стараюсь вырываться почаще. Для меня сын – это не мой придаток. Это важный самостоятельный человек. И моя задача – помочь ему себя найти. Девочки от мальчиков очень отличаются. Я пример «отличницы». А мой сын из другой категории, у него нет такой проблемы – быть отличником. Мне очень интересно, что у сына получится. Я в свою очередь интересуюсь многими темами, связанными с подростками, чтобы помогать ему пройти то, что у него впереди. И все это очень интересно. Лучше радоваться тому, что впереди, чем бояться. И сейчас основная масса наших с мужем усилий направлена именно на сына.

– Вы рассказывали, что в ваше время в Запорожье еврейская жизнь практически отсутствовала. Как вам удалось приблизиться к своему еврейству?

– Несмотря на то, что я родилась в еврейской семье и знала, что я еврейка, у нас в Запорожье даже ростков какой-то еврейской жизни не было. К сожалению, на Украине еврейская жизнь была настолько выхолощена, что с еврейством я столкнулась только в Москве. У нас были в семье некоторые традиции, например, большой семейный обед у родителей папы в субботу – у бабушки Фаины и дедушки Самуила, когда собирались все за одним столом. Но никто не называл это шаббатом. Еще помню, что мои бабушка с дедушкой разговаривали на идише, но это так редко происходило, что у меня совсем не отложилось в памяти.

Еврейская составляющая появилась в моей жизни в Москве. Например, в семье моего мужа. И муж, и его папа были членами еврейской общины. А через 10 лет после нашей свадьбы мы с мужем созрели для хупы. И это тоже была одна из дверей, в которую мы стучались для рождения ребенка. Кроме того, это для меня еще и показатель осознанности отношений – когда ты сначала женишься, а уже позже ставишь хупу. Очень символично, что хупу мы делали ровно в дату 80-летия моей бабушки Муси.

Очень во многом мне помог «Сохнут». Я понимаю, что это поколение людей, которые на 10 лет меня младше. Они воспитаны и выросли уже в большей степени в еврейской среде, лучше знакомы с культурой, были в сохнутовских лагерях. Это поколение уже готово к соблюдению традиций. Я вижу разницу с моими ровесниками, у которых этого не было.

– Вы считаете себя религиозной?

– Стать соблюдающей мне еще очень сложно, но я не скажу, что этого не будет. Мы с мужем посещаем разные общины, но еще не нашли той, где нам будет очень хорошо и комфортно. Я пытаюсь прочувствовать. Я хочу найти то место, в котором почувствую сильный отклик. Для меня община дорога теми людьми, которые там находятся. Для моего мужа очень важно общение с равом Борухом Клейнбергом из общины «Сокол», и этот человек очень важен в принципе для нашей семьи. Но эта община от нас находится очень далеко. Нам очень нравится ходить в общину «Среди Своих», с их раввином мы ездили по еврейским местам Польши, и я помню его невероятно интересные рассказы. Мы общаемся с Мамашем, и во мне очень откликаются его проекты привлечения молодежи. Думаю, что в скором времени мы уже определимся с общиной.

(из журнала "Москва-Ерушалаим", автор: Маша Светлова)